Убеждать следователя, что он допустил юридическую ошибку? Проблема в том, что если следователь имеет лучший психологический контакт с подзащитным, чем адвокат, это может закончиться проблемами для самого адвоката. Очень часто в таких ситуациях следствие говорит о том, что теперь (после соответствующих ходатайств) нет возможности постановления приговора с учетом ст. 73 УК РФ, меру пресечения не изменить и так далее, и тому подобное.
С учетом того, что вопрос состава преступления (одним из элементов, которого является субъективная сторона) решается в конечном счете в комплексе только судом, адвокату будет весьма проблематично доказать, что он был прав при вступившем в силу приговоре суда, который разделит позицию, выраженную самим его подзащитным, а адвокат будет настаивать при этом на оправдании по убежденности в самооговоре.
Подзащитный и его товарищ были доставлены в отдел полиции, где последние написали явки с повинной, подзащитный к тому же изъявил желание показать места, где до момента задержания они с товарищем успели сделать так называемые тайники закладки, данные места были осмотрены следователем, наркотические средства изъяты.
Защиту по уголовному делу я принял спустя примерно месяц после его возбуждения, к моменту моего вступления в дело уже имелась явка с повинной, признательные показания, протоколы осмотра места происшествия, из которых следовало, что подзащитный показал места тайников-закладок наркотических средств, которые он сделал со своим товарищем до момента его задержания сотрудниками полиции.
Через некоторое время подзащитному было предъявлено обвинение по п. «г» ч.4 ст. 228.1 УК РФ, ч. 3 ст. 30 п. «г» ч.4 ст.
Матвиенко делает оговорку в том, что адвокат может выбрать иную тактику защиты, отличную от позиции подзащитного, только поставив его в известность и получив на это прямое или молчаливое согласие [6, с. 50].
Авторы считают, что в данной работе новыми являются следующие положения, что позиционная солидарность адвоката и его подзащитного является основой для точного исследования материалов уголовного дела и для выявления незаконного ведения расследования, что позволит опровергнуть ложные обвинения и предотвратить нарушение права на судебную защиту.
Литература:
Защита по уголовному делу не реализует «частного интереса», это деятельность непосредственно основанная и вытекающая из квинтэссенции публичного права – Конституции РФ, которая гарантирует каждому возможность пользоваться квалифицированной юридической помощью. В этом отношении неоднократные заявления, о том, что деятельность адвоката это конституционная деятельность, представляются по сути верными и обоснованными. Таким образом, институт представительства, рожденный в сфере полярной публичному праву, в сфере частно- правовых отношений (фидуция в Римском частном праве), лишь формально похож на институт тождества позиций в сфере защиты по уголовному делу, но ничего общего по содержанию првоотношений с ним не имеет.
1.1.
Дееспособность же вообще является критерием уголовной ответственности.Таким образом, и схема ограниченной манципации, когда права по действиям представителя, возникают у представляемого так же не работает в рамках уголовной защиты. Причинно — следственная связь здесь глубже и не носит автоматизированного характера.
2. Сторонники аналогии весьма часто употребляют пример конструкции действий в чужом интересе гражданского права, а так же механизм аналогии отступления доверенного лица от указаний доверителя, разработанного в конструкции договора поручения (существует еще и отдельный спор о природе соглашения об адвокатской помощи по уголовному делу — договор возмездного оказания услуг, договор поручения, смешанный договор и т.д.).
УК РФ, то есть те тайники-закладки, которые подзащитный успел сделать, и после сам показал, следствие расценило как оконченный состав незаконного сбыта наркотических средств, а те наркотические средства, которые были изъяты у подзащитного и из его автомобиля при задержании, следствие расценило как покушение на незаконный сбыт наркотических средств.
Подзащитный признал свою вину. Но я не был согласен с таким обвинением, считая что действия подзащитного должны быть квалифицированы как один эпизод, при этом не как оконченный, а как покушение.
Последовала жалоба прокурору, который указал, что обвинение предъявлено верно.
Дело было направлено в суд с указанным объемом обвинения.
В суде подзащитный также полностью признал свою вину.
По сути, возможно две ситуации, либо врач руководит лечением, либо больной, и в том и в другом случае наличие эффективного лечения не гарантированно.
При этом у врача всегда виноват пациент (поздно обратился, не вел здоровый образ жизни, не соблюдает рекомендации), у пациента – всегда виноват врач (невнимателен, недообследовал, не учел обстоятельств, просто не сведущ). Современная медицина эффективна в 30%. Современная юриспруденция в области уголовной защиты в РФ на 1.5%.
Поэтому весьма часто адвокат в РФ с радостью занимает позицию врача, ведомого «сведущим» пациентом (тем более, что ст. 6 ч. 4 ФЗ «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в РФ» презюмирует способность клиента осознать и руководить ходом защиты — адвокат не праве занимать позицию вопреки воле доверителя).
В таком случае, адвокат-защитник должен изложить обвиняемому свои сомнения в выбранной последним позиции и разъяснить ему дальнейшие действия по уголовному делу.
В настоящее время выделяются несколько ситуаций, когда адвокат, в случае несовпадения позиций с подзащитным должен иметь возможность отстаивать позицию, подтверждающую всестороннее и полное изучение материалов дела, судебной практики и действующего законодательства.
Одной из таких ситуаций является тот факт, когда подзащитный (обвиняемый) не признает свою вину в совершенном им деянии, при этом адвокат твердо уверен в участии своего доверителя в нем, но действия подзащитного расценивает не как преступление, а как необходимую оборону, крайнюю необходимость, иное деяние, исключающее преступность либо малозначительность.
Соответственно квалификация действий подсудимых как два отдельных эпизода является юридически неверной, их действия должны быть квалифицированы в виде одного длящегося эпизода в форме покушения на незаконный сбыт наркотических средств.
Указанную позицию я доносил изначально до следствия, потом прокурору в своих жалобах и суду в прениях.
Государственный обвинитель в прениях указал, что действия подсудимых необходимо квалифицировать как два эпизода, один из которых оконченный, в общем, ровно так как и было предъявлено обвинение.
Суд с квалификацией согласился и признал виновными подсудимых по двум эпизодам незаконного сбыта наркотических средств в крупном размере, совершенным группой ли по предварительному сговору, то есть по п. «г» ч.4 ст. 228.1 УК РФ и ч. 3 ст. 30 п. «г» ч.4 ст.
УК и просил переквалифицировать его действия на ч. 1 ст. 118. Защитник П. в прениях сторон просила при назначении наказания учесть, что ее подзащитный признал вину в совершении преступления по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК, своими признательными показаниями помог следствию в раскрытии преступления и в совершенном деянии раскаивается.
Тем самым защитник фактически поддержала версию обвинения о виновности И. в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 УК, несмотря на то что подзащитный против этого возражал5.
В-третьих, когда подсудимый высказывает утверждение о признании вины, однако фактически вину в предъявленном обвинении не признает, а защитник, не вникая в суть даваемых им показаний, заявляет о полном признании вины подсудимым.
Органами предварительного следствия Д. обвинялся в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК.
ЭА на случаи принятия судом решений по избранию и продлению меры пресечения, по отказу в условно-досрочном освобождении, по вопросам исполнения приговора и пр.?
Указанная норма КПЭА обязывает адвоката к совершению процессуальных действий после провозглашения приговора, то есть после окончания рассмотрения дела по существу судом первой инстанции.
Перечисленные в вопросе судебные акты являются «промежуточными», ими не заканчивается рассмотрение дела.
Следовательно, требования ч.4 ст.13 КПЭА прямого отношения к обязательному обжалованию адвокатом постановлений и определений суда не имеют.
Вместе с тем, не следует забывать, что адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности; активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами (ст.
В пользу данной позиции свидетельствует и тот факт, что представительство в рамках гражданско- правовых отношений основывается на том, что представляемый обладает правами, изначально включенными в его правоспособность, и которые он реализует при помощи представителя, при условии возникновения соответствующих юридических фактов (наступление совершеннолетия, открытие наследства, деликт и прочее). В рамках уголовно- правовых отношений круг прав и обязанностей подзащитного никак не связан с его правоспособностью, а составляет сумму гарантий, реализация которых возложена на каждого участника уголовного процесса, вне зависимости от его принадлежности к функциям обвинения, защиты, разрешения уголовного дела.
