Но в данном обзоре мы в целом ориентируемся скорее на представление действующих норм и сложившейся практики их применения, чем на их критику с тех или иных позиций.
.
.
Материалы по теме:Центр «Э» трактует просьбу о реакции на смерти в отделах полиции вызовом авторов публикаций к ним в отделСтатью в «Снобе» об эмигрантах суд признал экстремистским материаломВ Югре создается Центр поиска экстремизма в интернетеЗакон о штрафах в миллион рублей за экстремизм в СМИ подписан Президентом РФПолиция изъяла экстремистскую литературу в православном издательстве «Благословение»Роскомнадзор вынес предупреждение порталу Сиб.фм за экстремистский рисунок с изображением Пушкина, Путина и Иисуса9 стихотворений рано ушедшего из жизни поэта признаны в России экстремизмомВ Иваново вынесут приговор беременной девушке за перепост.
Можно получить другую экспертизу, где будет написано, что никак нельзя догадаться, что хотел сказать автор. Потом судья будет обсуждать, закажет третью экспертизу. Это профанация.
В принципе публичный призыв, обращенный к широкой публике, должен быть понятен широкой публике и, наверное, должен быть понятен и следователю.
А если он без доктора наук непонятен, то это плохой призыв, он ни к чему не призовет.
Это игра — эксперты состязаются в ученых степенях, длине текста, списка литературы. Потом судья будет смотреть на эти два текста, которые по сути являются белибердой, потом он сделает копипаст одной из экспертиз и перенесет текст в приговор.
.
UPD.
Наконец, было вынесено постановление о прекращении производства[8].
Существует мнение, согласно которому в настоящее время наблюдается тенденция на преодоление свободы в Интернете с целью показать, насколько необходимо взвешивать любое слово: в противном случае придётся нести ответственность[9]. Подобное расширительное толкование при нечётком законодательном регулировании информации в Интернете создает некоторые проблемы. Ввиду сложившейся ситуации, необходимо обратиться к практике ЕСПЧ.
«Необходимо взвешивать любое слово»
Позиция ЕСПЧ
Изучение прецедентной практики ЕСПЧ по делам в сети Интернет свидетельствует об одной наметившей тенденции.
Информация в Интернете подаётся в особой форме – достаточно легко получить любую информацию даже несовершеннолетним.
20.1 КоАП РФ).
В августе 2019 года в Ханты-Мансийском автономном округе суд по данной статье оштрафовали Александра Дурасова на 30 000 из-за июльского репоста видео “Ку-ку это я” — сатирического ролика про Владимира Путина.
В-третьих, за слова в интернете можно получить уголовное наказание от штрафа до условного или реального приговора к лишению свободы на несколько лет. Например, за оправдание терроризма предусмотрено наказание в виде штрафа до 600 000 рублей или лишение свободы на срок до 7 лет (ч. 2 ст.
Конечно, хорошо бы внимательно изучить федеральный список экстремистских материалов, но в нем почти 2900 пунктов. Запомнить это нельзя, сотрудники Минюста сами не помнят. Поиск там не работает, но он и не поможет, потому что проблема еще и в том, что в некоторых местах списка экстремистское высказывание воспроизводится полностью, а в других случаях запрещенным материалом является файл «3.jpg» и догадаться о том, что в нем было, вы никак не сможете.
И если вы этот файл случайно воспроизведете, вы нарушите закон, но невольно. Будет ли это учтено? Ну, надеюсь.
Если именно вас очень хотят привлечь, вам, конечно, ничто не поможет. Но большинство людей попадают под ответственность случайно.
Чтобы не угодить в случайную выборку, надо соблюдать простые меры предосторожности.
По мнению Верховного Суда РФ, репост экстремистких материалов еще не делает человека преступником.
1
Уголовная ответственность за репосты, вы шутите?
К сожалению, нет. По статистике Верховного Суда Российской Федерации (ВС) в 2016 году к уголовной ответственности по ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» привлекли 398 человек. Большинство из них были осуждены именно за репосты информации экстремистской направленности в соцсетях.
ВНИМАНИЕ! В конце декабря 2018 года вступил в силу закон о частичной декриминализации 282 статьи УК РФ об экстремизме «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», по которой выносят приговоры за репосты.
Например, неприемлемой была признана жалоба Павла Иванова против России (Pavel Ivanov v. Russia). Опубликовав ряд статей, носящих антисемитский характер, мужчина жаловался на ущемление его свободы слова. Однако ЕСПЧ согласился с решением российских властей, обвинивших его в разжигании этнической, расовой и религиозной розни[12].
«Сдержанность и тщательное изучение всех обстоятельств»
Выступая средством подачи информации о формировании государственной политики, значение Интернета состоит в его доступности и открытости для широкой аудитории.
Интернет является важной площадкой для политических дискуссий; критика политических лидеров законна и обеспечивается свободой слова[13].
«Благодаря оригинальному мнению человека, разместившего запись, перепост может считаться активным действием, чего нельзя сказать о репосте»
Убедиться, что запись Константина Жаринова была репостом, не представляется возможным: тем не менее, согласно сведениям информационно-аналитического центра «Сова», блогер «не солидаризировался с републикованным воззванием»[3]: об этом свидетельствуют другие публикации, не носящие агрессивную риторику.
Судебная практика в российских судах
Привлечение к уголовной ответственности Константина Жаринова – не первое в череде приговоров за активность в социальных сетях. Так, в августе 2015 года было начато расследование дела Людмилы Полюдовой, которая обвинялась в призывах к действиям, направленным на нарушение территориальной целостности РФ[4].
само фото
В Екатеринбурге местный суд признал мать-одиночку виновной в возбуждении межнациональной ненависти и вражды. Женщину осудили по статье 282 УК за перепосты во “ВКонтакте” нескольких записей сообществ “Украинской народной самообороны” и “Правого сектора” (организация запрещена в России. — Прим. ред.). За перепосты женщина получила 20 часов обязательных работ.
Кроме того, у женщины изъяли и уничтожили ноутбук, компьютерную мышь и зарядное устройство.
Не повезло и 21-летнему жителю Бердска Новосибирской области. Мужчина получил год и три месяца колонии-поселения за перепост и резкое высказывание в адрес православных.
О них Лайфу рассказала Елена Кара-Мурза, доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ и член Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам:
—Для словесного экстремизма (в двух его разновидностях, условно говоря, в политическом и в этноэкстремизме) круг маркеров большой и разнообразный. Например, это так называемые этнофолизмы (т.е. заведомо негативные обозначения народов: “чурки”, “жиды”, “чёрные”) или другие “слова ненависти” (“коммуняки”, “либерасты”, “фашизоиды”), а также слова, обозначающие людей, совершающих незаконные или неэтичные действия (убийца, бандит, проститутка, путана).
Конечно, хорошо бы внимательно изучить федеральный список экстремистских материалов, но в нем почти 2900 пунктов. Запомнить это нельзя, сотрудники Минюста сами не помнят. Поиск там не работает, но он и не поможет, потому что проблема еще и в том, что в некоторых местах списка экстремистское высказывание воспроизводится полностью, а в других случаях запрещенным материалом является файл «3.jpg» и догадаться о том, что в нем было, вы никак не сможете.
И если вы этот файл случайно воспроизведете, вы нарушите закон, но невольно. Будет ли это учтено? Ну, надеюсь.
Если именно вас очень хотят привлечь, вам, конечно, ничто не поможет. Но большинство людей попадают под ответственность случайно.
Чтобы не угодить в случайную выборку, надо соблюдать простые меры предосторожности.
Вот это настоящий словесный экстремизм, с которым нужно и можно бороться”, — считает Елена Кара-Мурза.
Что касается использования оценочных слов, фиксирующих выражение мнения, например, “я считаю”, “по моему мнению”, эксперт отмечает, что это не может спасти от судебного разбирательства.
“Считается, что мнение нельзя проверить, что в нём отображается не мир вокруг нас, а картина этого мира в голове автора. Это относится к судебным делам о диффамации (распространении порочащих сведений и унижении чести, достоинства и деловой репутации — прим. ред.), даже эти обороты не спасают ответчиков, особенно при наличии у истцов административного ресурса”, — объяснила она.
Для дел по словесному экстремизму конструкции мнения не играют роли, они “не освобождают от ответственности”, отметила лингвист.
